Новую информацию о герое можно найти и спустя десятилетия после первой находки.
– Это не моя бабушка, – написала мне в мессенджере внучка Тиссаревской.
– А чья? – растерявшись, задала я глупый вопрос…
Года три назад, побывав в очередной, незнамо уже в какой по счету раз, в Сростках, я сфотографировала в музейной экспозиции снимок. На нем были изображены три молодых учительницы сельской школы. В центре – Анна Павловна Тиссаревская, рядом с ней Татьяна Ивановна Бараруева-Козлова (двоюродная сестра Шукшина) и Анна Борисовна Попова (жена его дяди). Так значилось в подписи. Именно это фото я и посылала Ирине, дочери Валерии Тиссаревской.
Содержание:
Верный смысл
О ленинградской учительнице, сыгравшей огромную роль в приучении его к правильному чтению (а значит, и в приобщении к литературе), Шукшин написал в автобиографическом рассказе «Гоголь и Райка».
С легкой руки Василия Фёдоровича Гришаева, Тиссаревскую на Алтае помнят как учительницу Шукшина. Именно Гришаев в декабре 1979-го разыскал Анну Павловну и вел с ней переписку. Заметка об учительнице вышла в «АП» в 1981-м, рассказ о ней есть и в замечательной книге краеведа «Шукшин. Сростки. Пикет».
Гришаев сохранил для нас воспоминания Валентины Стебуновой – троюродной сестры Шукшина, учившейся с ним в одном классе. Она рассказывала, что девчонки подсмеивались над Тиссаревской: юбка у нее была старенькой, стираной-перестиранной. Хихикали, пока не поняли, что юбка та у учительницы – единственная… Стебунова вспоминала, что жила Анна Павловна с тремя ребятишками в маленькой комнатушке, куда даже стол не помещался – ели, спали, к урокам готовились на топчане. «Голодали, видать, сильно. На урок придет – под глазами аж сине, да и по голосу слышно – голодная. Трое детей, дороговизна, а заработки известно какие».
А что же писала Гришаеву о сростинской жизни сама Тиссаревская? К сожалению, редактор книги счел возможным «поправить» текст письма – и это изменило смысл некоторых его мест кардинально. Например, получалось, что Тиссаревская продала единственную ценность – пальтишки детей, а на вырученные деньги «купила картошки». И создавалось впечатление, что картошку эту сразу съели… На самом же деле родившаяся в крестьянской семье учительница с картошкой обошлась правильно. Цитируем письмо дословно:
«Пыталась несколько раз написать о жизни в Сростках, но не могу. Так было трудно, столько было горя и бед, что кончались мои попытки слезами и сердечным приступом…
В Сростки мы приехали к осени. Племянник сирота (живший в нашей семье) 12 лет, дочери две: Валерия 9 лет и Галина 7 лет. В Сростках я учительствовала 4 года (41/42г. 42/43, 43/44. и 44/45). Попытка уехать по вызову из Л-да не удалась в 44 году. Работа вся была связана со школой. Хорошо запомнились 2 г. 9 месяцев из 4 лет, когда даже хлебного пайка не давали. Приехали мы налегке, никаких вещей не успели захватить т.к. эвакуировались из леса, куда убежали от бомбежки. Мы жили в пригороде Л-да – городе Луге. Муж был на оборонных работах и нашел нас в г. Тихвин, куда добрался на велосипеде и привез детям пальтишки. Вот и все было наше богатство, за него мы получили картошку на семена, которая и спасала нас от голодной смерти. Там мужа мобилизовали, там я получила на него «похоронку». Зарплата была низкая (меньше 50% того, что я получала до Сросток) так что на нее ничего не могла приобрести. Дали мне фуфайку, в которой я и «щеголяла» в Сростках. В результате пенсия 45 руб. и инвалид с 50 лет».
В этом письме не могла я пропустить слово «похоронка». Потому что муж Тиссаревской не погиб на войне. Но как и многие ее современники, наша героиня в лихие годы российской истории хорошо освоила науку «молчания – золота»… Так хорошо, что правду открыли мне совсем недавно ее внучка Ирина и зять Вадим.
Золото молчания
Анна Тиссаревская, в девичестве Лашкова, родилась в 1904 году в Оредежском районе Ленинградской области. Окончила знаменитый «Герцовник» – Ленинградский пединститут имени Герцена, работала с 1937 года в средней школе Луги, избиралась депутатом горсовета. С 3 сентября 1941-го преподавала географию в сростинской школе.
Некоторые письма Тиссаревской Гришаев не публиковал в силу разных причин, одна из которых – его скромность. За время переписки старая учительница составила верное представление о респонденте, считала его как бы своим «бывшим учеником Васей Гришаевым». (Эта мысль повторяется в переписке не раз: «Считаю я Вас, голубчик, как бы моим учеником. Вы вошли в круг моих близких друзей…») Обнаруженные в разных фондах краевого архива неопубликованные послания Анны Павловны дают дополнительную информацию о нашей героине. Нельзя, например, пройти мимо такого ее признания: «…всегда и везде делала для своих ребят все что могла и все что сама знала и умела. Но ведь я была педагог. Я была у-ч-и-т-е-л-ь и этим все сказано. Этим горжусь. Мои ученики для меня всегда были мои близкие, мои друзья.
Работала я в Луге с 28 г. и гл.об. в старших классах (обществоведение, полит. и экономическая география). Тогда я была секретарем школьного комсомола. И до сих пор со многими имею связи. Они уже сами стали дедушки и бабушки. Многие погибли в войну». (Письмо от 12 апреля 1981 года.)
Анна Павловна писала Гришаеву – весьма доверительно – о себе, о дочерях, о предстоящей свадьбе внучки. Но упоминаний о муже в письмах и открытках я не нашла…
От внучки Ирины я получила немало фотографий: вот солидный господин барон, вот его дочь – юная гимназистка, она же – выпускница Смольного… А вот она – уже сестра милосердия на русско-японской… И – солидная дама, с бравым мужем-царским офицером и двумя сыновьями…
О ком речь? О семье мужа Анны Павловны, Александра Сергеевича Тиссаревского. Сына подполковника, георгиевского кавалера Сергея Михайловича Тиссаревского и Лидии Александровны Тиссаревской, урожденной фон Штакельберг. И хотя похоронка не обошла избу нашей героини в Сростках, но муж ее остался жив. Вот что рассказал Вадим Константинович Нищенков, бывший зять Анны Павловны:
– С Анной Павловной и Александром Сергеевичем Тиссаревскими я познакомился в 1960 году, когда просил у них разрешения на брак с их старшей дочерью Валерией. Согласие мы получили.
Александр Сергеевич был высококлассным ветеринарным врачом. Воевал, был в плену, а потому после – и в нашем лагере. Умер в 1961 году (в 55 лет. – Прим. авт.). Анна Павловна была высокообразованным, культурным, скромным и порядочным человеком. Будучи дипломированным преподавателем географии, она в случаях необходимости отлично преподавала русский язык и литературу, так как много лет жила и работала в сельских школах Ленинградской области.
(Заметим, в аттестате Шукшина есть оценки разного достоинства. Выделяются же история СССР и Конституция СССР – 5, география – 5, всеобщая история – 4. – Прим. авт.)
Как рассказал Вадим Константинович, Анна Павловна и девочки с благодарностью вспоминали Алтайский край, деревню Сростки, добрых и отзывчивых сельчан. Умерла Тиссаревская летом 1994-го и была похоронена рядом с мужем на старом Волковском кладбище. Младшая дочь Галина ушла из жизни в 2012-м, Валерии не стало в январе 2021-го.
Не финал
Но вернемся к фотографии, с которой начался этот архивный детектив. Кто изображен в центре снимка, мы пока не знаем. (Надеемся на помощь читателей!) В войну Тиссаревской было не до фотографирования, а довоенных снимков не сохранилось – лишь некоторые ей удалось позже найти у родственников. И сравнивая ту, где нашей героине 35 лет – за два года до войны – с помещенной в экспозиции, можно сделать однозначный вывод: в центре «сростинского» снимка вовсе не Тиссаревская.
И еще… Сама Тиссаревская не вспомнила эпизод с воспитанием из Васи Попова настоящего книгочея. Быть может, подобных эпизодов в ее педагогической практике было сотни. Но я обратила внимание, что в «Гоголе и Райке» Шукшин называет учительницу молодой. Тиссаревской даже в 1941-м было уже 37, а позже переживания военного лихолетья, тяжкий труд и забота о детях наверняка наложили свой отпечаток. Быть может, Шукшин создал собирательный образ? Ведь в сростинской школе работала еще одна ленинградская учительница, Людмила Николаевна Серова. А вдруг это она на снимке из музейной экспозиции?..
Источник: