15, 16 и 17 апреля в краевом театре драмы состоится очередная премьера юбилейного сезона – спектакль «Трильби», который здесь называют знаковым.
Дело в том, что 27 ноября 1921 года спектаклем «Трильби» по пьесе Григория Ге открылся 1-й Гостеатр Барнаула – эта дата считается днем рождения алтайской драмы. Прошлым летом театр вновь обратился к пьесе в рамках творческой лаборатории «Просторы истории», посвященной репертуару первого сезона 1921–1922 годов.
А эскиз режиссера из Москвы Галины Зальцман был тепло принят зрителями и превратился в полноценный спектакль на основной сцене.
На прошлой неделе в рамках проекта «Реплики» прошла встреча с Галиной Зальцман, в которой она ответила на вопросы модератора – завлита театра Татьяны Тимофеевой и зрителей. Мы публикуем отрывки из этой беседы.
Содержание:
Про что ставить?
– «Трильби» – очень сложный материал: пьеса написана 100 лет назад, и, когда ты сейчас смотришь на нее, в первый момент не видишь ничего, – призналась Галина Зальцман. – Есть языковые сложности, много персонажей, и вообще про что ее сегодня можно ставить? Но в центре этой истории женщина, одна среди мужчин.
И возникла мысль, что это 1920-е годы, эмансипация, когда возникла идея, что женщина – не недочеловек, а какой-то противовес мужчине. Я подумала о «Завтраке на траве» (скандально известная картина Эдуара Мане. – Ред.), где мужчины одеты во фраки, а женщины обнажены. Есть как бы больная точка: женская незащищенность в мужском агрессивном патриархальном мире. Показалось, что это и есть ключ к пьесе, и дальше мы искали: что такое патриархальный мир? И что случается, если женщина вдруг идет против его устоев?
О профессии режиссёра
– Сейчас этот вопрос уже не стоит так остро, потому что режиссеров-женщин много. Но мне кажется, что это мужская профессия, из-за того, что нужно постоянно быстро принимать решения, которые очень болезненны и для тебя, и для тех, с кем ты работаешь. Например, цеха делали костюмы, а ты говоришь: «А вот это все – не надо». И они на тебя смотрят глазами, полными слез. А ты только сейчас это поняла, когда вы дошли до сборки. Или артист придумал классную сцену, а ты говоришь: «Извини, твоя сцена не входит в спектакль». Бывает, что режиссер сам должен отказываться от своих решений, когда понимает, что его идея не работает. Мне кажется, это очень мужская вещь. Может, она связана не с гендером, а с личностью, но мне это тяжело дается.
О возвращении к «Трильби»
– На лаборатории костюмы и декорации были подборным материалом и нам хотелось создать форму, в которой эта история теперь будет достойно смотреться. Самое важное, что мы тогда «попали» в артистов, особенно Трильби и Свенгали. Сказать, что у нас что-то сильно изменится, я не могу. Но артисты пожили с этим материалом, понимают его с точки зрения психологического разбора. А чем будет отличаться спектакль от эскиза – ну станет красивее.
На самом деле, в театре драмы была одна из лучших и самых профессиональных лабораторий, в которой артисты, цеха и администрация работали слаженно и вовремя. Лаборатории – это такой экспресс-театр, где режиссер может проверить, правильно ли он понял пьесу. И это очень хорошо для труппы, как фитнес. А самое важное, что ты делаешь какую-то эскизную работу и сразу понимаешь, что не так, где ты попал, а с чем не справился. Нащупываешь в себе слабые места – или сильные.
О киносценариях на сцене
– На лаборатории «Кинотеатр» под руководством Павла Руднева в городе Шарыпово я в первый раз столкнулась с задачей поставить кино в театре. Тут как минимум две дороги: можно выбрать киносценарий, который легко переносится на сцену, потому что там есть сюжет. А можно выбрать тот, в котором кино и его методы являются самыми важными. Например, все строится на монтаже или на крупных планах, машины падают в воду, люди бегут по Лувру – вещи, которые ты в театре никак не можешь сделать. И я подумала: надо посложнее выбрать! И взяла «Банду аутсайдеров» Жан-Люка Годара, я вообще люблю фильмы французской «новой волны». А Шарыпово находится в шести часах езды от Красноярска. Нас привезли к театру, он похож на ангар. И когда я сделала там эскиз по Годару, в местных газетах появилась статья, что спектакль поставили по Гайдару (смеется). Мне понравилось столкновение именно с таким текстом, который непонятно как ставить. Потом я сделала несколько спектаклей по сценариям, потому что этого никто не делает.
Галина Зальцман о премии «Золотая маска»
– Художница Катя Никитина, с которой мы работаем над «Трильби», предложила мне сценарий Аки Каурисмяки, финского режиссера. Он снимает про пролетариат, про этих «людей на ветру», которым на самом деле часто кажется, что они никому не нужны. Что они понимают про себя? Куда они двигаются? Экзистенциальные вопросы и самые обычные люди – токари, мясники. Меня это очень трогает. Например, они мечтают об Америке, весь спектакль копят на билет, а в итоге никто туда не едет, потому что никакой Америки нет.
После «Золотой маски» никакой уверенности не появляется. Все равно каждый раз ты вступаешь в новую воду и не знаешь, как будешь с этим справляться. Успех – это всегда случай, а спектакль делали многие люди. Единственное, что поменялось, – театры начинают звать тех, у кого есть награда. Но это тоже сезонная вещь.
фото: Алтайский театр драмы им. В.М. Шукшина
Барнаул
Источник: